Читайте нас в 
Константин Громов, четверо суток в стокгольмском следственном изоляторе
— Моя история произошла четыре года назад. Мне тогда было 20. Мы с другом поехали в Стокгольм на несколько дней. По юношеской глупости решили «вынести» из магазина дорогую брендовую вещь — куртку Stone Island. В России подобными вещами мы никогда не промышляли, потому что законы у нас жестче и системы безопасности лучше работают в силу любви русских к халяве. В общем, вынесли мы эту дорогущую куртку и даже успели спуститься с ней в метро. Но радовались мы недолго. Даже толком не поняли, как нас облепили со всех сторон. Причем все сразу — полицаи, продавцы и охранники из магазина. Нас вдвоем фактически принесли в полицейскую машину. Шведские сотрудники правоохранительных органов все, как на подбор, высоченные подтянутые мужики, просто викинги. Сопротивляться и бежать было бесполезно. Билеты в Москву у нас были куплены на следующий день, но еще в метро стало понятно, что поездка домой откладывается на неопределенный срок.
Самое страшное во всем этом — неизвестность. Один день кажется
вечностью, время идет мучительно медленно, и создается ощущение, что
ничего уже не будет как прежде. Меня поместили в одиночную камеру, друга
отвели в другое крыло. Куда именно, я не знал. Все забрали: телефоны,
вещи, документы. В ту минуту я был счастлив, что весь этот ад происходит
в Швеции, а не в России или где-нибудь в Азии. Стокгольмские тюрьмы и
следственные изоляторы, по сравнению с нашими — как пансионаты или дома
отдыха. Моя камера была небольшой, но чистенькой. Внутри койка с
матрасом и подушкой, стул, стол, туалет, окно для выдачи еды. Кормят три
раза в день. С утра дают хлебцы с кофе, на обед и ужин — горячее, даже
мясо было. Вечером у меня взяли отпечатки пальцев и отвели на допрос:
спрашивали, где мы остановились, откуда украденная вещь и все такое. Я
усиленно включал дурака. Но шведские полицейские оказались спокойными,
как удавы. Никакого ора, угроз и рукоприкладства. Несмотря на мой
хороший английский, они принципиально настояли на присутствии
переводчика. Я тоже был не против. Я до последнего не понимал, какое
наказание меня ждет. Понимал только, что долго меня не продержат, что
будет суд и штраф. Местные законы намного гуманнее наших, но впереди
маячила перспектива 5-летнего карантина и запрета въезда на территорию
Шенгена, то есть всего Европейского союза. Не говоря уже о проблемах,
которые могли возникнуть с университетом. (отрывок из статьи в "Московские новости")
вечностью, время идет мучительно медленно, и создается ощущение, что
ничего уже не будет как прежде. Меня поместили в одиночную камеру, друга
отвели в другое крыло. Куда именно, я не знал. Все забрали: телефоны,
вещи, документы. В ту минуту я был счастлив, что весь этот ад происходит
в Швеции, а не в России или где-нибудь в Азии. Стокгольмские тюрьмы и
следственные изоляторы, по сравнению с нашими — как пансионаты или дома
отдыха. Моя камера была небольшой, но чистенькой. Внутри койка с
матрасом и подушкой, стул, стол, туалет, окно для выдачи еды. Кормят три
раза в день. С утра дают хлебцы с кофе, на обед и ужин — горячее, даже
мясо было. Вечером у меня взяли отпечатки пальцев и отвели на допрос:
спрашивали, где мы остановились, откуда украденная вещь и все такое. Я
усиленно включал дурака. Но шведские полицейские оказались спокойными,
как удавы. Никакого ора, угроз и рукоприкладства. Несмотря на мой
хороший английский, они принципиально настояли на присутствии
переводчика. Я тоже был не против. Я до последнего не понимал, какое
наказание меня ждет. Понимал только, что долго меня не продержат, что
будет суд и штраф. Местные законы намного гуманнее наших, но впереди
маячила перспектива 5-летнего карантина и запрета въезда на территорию
Шенгена, то есть всего Европейского союза. Не говоря уже о проблемах,
которые могли возникнуть с университетом. (отрывок из статьи в "Московские новости")